Чувствительный шансон и зажигательные балканские мелодии, загадочные «ученые женщины» (которых в свое время пытался разгадать сам Мольер) и еще более странные экспаты, элитарная книжная культура Старого Света и неприхотливость «новых варваров» из славян. Шелест рукописи и стук сапожного молотка. Поэтически возвышенное и грубое плотское. Сентиментальность и абсурд. Запад и Восток. Где им всем сойтись, как не … под столом — в квартире очаровательной, хотя и несколько взбалмошной, как все француженки, переводчицы Флоранс.

  Именно это жизненное пространство, один квадратный метр пола сдает она квартиранту, безнадежно влюбленному в нее — впрочем, так ли безнадежно? – робкому красавцу Драгомиру, иммигрировавшему из своих далеких краев где-то на задворках материка. Отчего же именно под столом? А что вы хотели, если всю эту историю придумал  никто иной, как Топор.

  В своей последней по времени постановке основательница, многолетний руководитель, а ныне почетный президент Театра «Человек» Людмила Рошкован продолжает одну из магистральных репертуарных линий коллектива — работу с текстами ярких, оригинальных, зачастую достаточно радикальных и «неформатных», дерзких европейских авторов. Достойный продолжатель традиций Ионеско и Жене, сюрреалист, парижанин Ролан Топор (1938 — 1997) едва ли не идеально укладывается в это направление. Писатель, художник, артист, сценарист, телережиссер, мультипликатор — подлинный «человек-оркестр» от культуры, он, кажется, успел перепробовать все возможные сферы художественного творчества. Одним из наиболее успешных поприщ стала для него драматургия.

  В России Топор-драматург, можно сказать, еще не открыт, ставят его у нас микроскопически мало, в то время как на родине он и спустя два десятилетия после своей смерти остается признанным театральным авторитетом. Так, уже в нашем веке постановка «Зимы под столом» – одной из бесспорно лучших его пьес — в парижском Театре «Ателье» стала лауреатом сразу шести премий «Мольер», являющейся французским аналогом нашей «Золотой маски».

  Заварившаяся на сцене «Человека» «каша из Топора» (мы думаем, что сам Ролан Топор оценил бы этот каламбур по достоинству) несет в себе отчетливый русский привкус. Что, впрочем, кажется, никак не мешает истинно галльскому аромату ее первоосновы с острой ноткой перчинки подлинного бескомпромиссного авангарда.