В начале декабря на сцене Московского драматического театра «Человек» состоялась премьера малоизвестной вариации на тему шекспировского «Гамлета». Если монолог «…to be or not to be» известен всем, даже далёкому от театра человеку, — то про существование одноимённой пьесы Александра Сумарокова знает не каждый заядлый театрал. Опубликованный в 1748 году текст — альтернативная история, с новыми персонажами и эксцентричным сюжетом. Здесь Гамлет полностью соответствует требованиям классицизма и эстетике эпохи 17 века. Он менее глубок, чем шекспировский герой, более прямолинеен и решителен. Здесь нет попыток самопознания или поэтических реплик, однако коллизии не менее остросюжетны. Сумароков наделил своего «принца датского» готовностью к действию во имя восстановления справедливости, и эту идею попытался развить театр «Человек», выбрав необычный жанр и манеру сценического повествования.
Спектакль носит название «Гамлет (Сумарокова)» и являет собой попытку нового переосмысления извечных вопросов: власть и человек, любовь и долг, справедливость и милосердие. В пространстве, выдуманном художником Марией Рыбасовой — узнаётся затонувший корабль или шалаш в пустыне. Здесь чудаковатые на вид герои совершают немой ритуал — тщетно пытаются испить воду из одного стакана, а после наперстник Арманс жадно съедает наливное яблочко. Использованной «скатертью» укрывают тело Офелии, бездвижно приклеенной к сцене на протяжении всего первого акта. Её любовь к Гамлету — одна из магистральных тем. Режиссёр и автор сценической версии, Заслуженный артист России Владимир Скворцов вплетает в канву фрагмент пьесы Сумарокова «Димитрий Самозванец», тем самым очерчивая вторую центральную проблему — властолюбие. Обличая сюжет в формате трагифарса, режиссёр манипулирует человеческими грехами (убийство, корыстолюбие, тщеславие, жадность), что иногда приводит к забавным шаржам.
Сама линия фарса развивается неспешно, усиливая обороты от сцены к сцене. Этому помогают костюмы персонажей, разработанные Викторией Севрюковой. Многослойные женские платья, изрезанные молниями, решены в трех цветах — черный, красный и белый. Когда в сцене любовной утехи Ратуды (Светлана Свибильская) и Арманса (Андрей Кирьян), возбужденный наперстник расстегивает молнию за молнией, он словно сдирает слои кожи. Гертруда тоже, подобно старой змеи, лишается нескольких «платьев», будто смывая с себя грязь и предстаёт вся в белом наряде.
Подробнее…